Грейс Грин - Летняя рапсодия [Сборник]

Эрик пока еще не определил точно, чем вызвана легкая трещина в его собственной, крепкой как гранит нервной системе: то ли этим нескончаемым перекраиванием меню, то ли близостью возбужденной — и возбуждающей! — женщины. Он ощущал ее легкий аромат — пряное, дурманящее сочетание запаха тела и духов.

Принесли кофе. Подкрепившись несколькими печеньями, Тереза вспомнила еще три очень сложных в приготовлении итальянских деликатеса — Эрику раньше не доводилось о них слышать, — которые она потребовала обязательно включить в свадебное меню.

Эрик пообещал поговорить с шеф‑поваром.

— И еще суп. Фрэнки, скажи ему о супе.

Фрэнки скрипнула зубами.

— Маме не нравится ваше предложение о холодном супе из авокадо. Она считает, что следует подать суп‑тортеллини.

— А вам не кажется, что для начала обеда он чуточку тяжеловат?

Еще один продолжительный и жаркий спор. На этот раз победа, видимо, осталась за Фрэнки, потому что тортеллини больше не упоминался, за что Эрик был несказанно ей благодарен. Гаса хватил бы удар.

— Скажите, пожалуйста, где тут дамская комната? — спросила Фрэнки от имени матери.

Получив ответ, миссис Гранателли поднялась на ноги и прошествовала по коридору в указанном направлении. Эрик и Фрэнки впервые остались наедине.

Она устало откинулась на стуле, вытянула вперед ноги и, со свистом выдохнув сквозь сжатые зубы, простонала:

— Она сведет меня с ума этим своим меню! Мы провозимся здесь до позднего вечера, это точно. Боже мой, с трудом добрались до супа. — Она сжала кулаки и помахала ими перед собой. — Как София могла так поступить со мной?

Она взглянула через стол на Эрика и увидела, что он неотрывно смотрит на нее.

— София — моя сестра. Это она обычно занимается подобными вещами с мамой. У нее больше терпения, чем у меня. Вы извините нас, мистер Торп. Видите ли, мама не может рассудительно относиться к этой свадьбе. Ник — это мой старший брат, и его как бы женит вся итальянская община, вот мама и боится, что вдруг эта свадьба окажется не такой, как ожидают ее друзья и родственники. Прямо не знаю, что с ней делать.

Она бросила взгляд на часы и быстро выпрямилась на стуле.

— Матерь Божья, уже четвертый час! Мне обязательно надо вернуться на работу. Придется нам сегодня прерваться и закончить в какой‑нибудь другой день. Ведь эта чертова свадьба все равно только в июне. Времени достаточно.

Она вскочила на ноги, схватила с вешалки плащ и, прежде чем Эрик успел пошевелиться, оделась, так что ему не удалось поухаживать за ней.

Неужели он расстанется с ней, так и не успев по‑настоящему узнать, какая она? В моменты отчаяния нужны отчаянные меры.

— Почему бы нам с вами не встретиться вдвоем и не попытаться найти какой‑то взаимно приемлемый вариант, который удовлетворил бы вашу мать? Все это явно расстраивает ее, и мы могли бы постараться облегчить ее хлопоты. Вы знаете, чего она хочет, а я охотно пойду ей навстречу. Скажем, сегодня вечером? За ужином?

Она долго колебалась, сдвинув густые брови над прямым носом. Эрик ждал, затаив дыхание.

— Мне на самом деле нужно бы поработать допоздна, — начала она. — На мне висят все эти заказы, к которым я даже еще не приступала.

— Заказы на что? — Ему просто необходимо было знать о ней побольше — например, где ее можно будет найти, когда она уйдет отсюда.

— На шляпы. Я делаю дамские шляпы. Четыре месяца назад открыла магазин‑мастерскую. Называется «Сумасшедший Шляпник». [6]

— Шляпы. — Единственным видом головного убора, о котором он вообще когда‑либо думал, были шлемы для американского футбола. О шляпном производстве он не знал ровным счетом ничего. — Значит, вы сделали и эту, которая на вас? — Он протянул руку и одним пальцем слегка коснулся края шляпы.

Она кивнула. Когда он стоял так близко к ней, это очень странным образом влияло на ее сердцебиение.

Их глаза встретились, и будто невидимые чувственные токи проскочили между ними. И оба тотчас забыли и о шляпах, и о супе‑тортеллини.

— Ладно, пусть будет ужин, — наконец согласилась она.

У Эрика было такое ощущение, будто он только что выиграл в футбольный тотализатор.

— И называйте меня Эриком, хорошо? — Он решил, что неплохо будет максимально развить успех. — А то «мистер Торп» заставляет меня чувствовать себя метрдотелем.

Она еще раз кивнула и чуть‑чуть улыбнулась. Улыбка у нее была просто очаровательная.

— Так куда мне за вами заехать?

— Я смогу освободиться не раньше девяти. Может, вы заедете ко мне в мастерскую?

Эрик с радостью зафрахтовал бы космический корабль и залетел бы за ней в другую галактику в случае такой необходимости.

— Нет проблем.

Она назвала ему адрес, и он записал его, хотя эти несколько слов уже намертво отпечатались у него в мозгу.

— Значит, в девять.

Послышались размеренные шаги идущей по коридору Терезы.

— Нельзя ли мне называть вас Фрэнки вместо мисс Гранателли? Или я должен просить разрешения у вашей матери?

На этот раз она широко улыбнулась ему, и в глазах у нее сверкнуло что‑то похожее на озорство.

— О, я думаю, вы можете называть меня Фрэнки, и давайте не будем впутывать сюда маму, хорошо? Чего доброго, еще решит поменять мне имя — она сегодня в растрепанных чувствах. Кроме того, только налоговая инспекция называет меня мисс Гранателли. От этого мне каждый раз, когда я слышу «мисс Гранателли», становится не по себе.

— Значит, Фрэнки. — Более прекрасного имени ему еще не приходилось слышать. — Я буду у вас ровно в девять.

Несколько часов, отделявшие «теперь» от «тогда», показались целой вечностью.

«Сумасшедший Шляпник» оказался крошечным магазинчиком на самой границе престижного торгового района Центрального Вест‑Энда. Он был зажат между лавкой, в которой продавалась бывшая в употреблении одежда, и магазином здоровой пищи. Над дверью красовалась резная деревянная вывеска, на которой был изображен профиль дамы викторианской эпохи в огромной изысканной шляпе.

Эрик постоял несколько минут на тротуаре перед мягко освещенной витриной магазина, рассматривая элегантную коллекцию шляп. Потом постучал в дверь. Сейчас, когда наконец наступил тот момент, которого он ждал всю вторую половину дня, им вдруг овладела некоторая робость. Испытает ли он снова тот самый всплеск узнавания, когда увидит ее? Останется ли странное ощущение, будто он выбрал единственно верный путь?

Ему показалось, что прошло много времени, прежде чем он услышал, как отпирают дверь, а вслед за этим появилась и Фрэнки — в виде силуэта на живописном фоне всевозможных шляп, обоев с рисунком из роз, больших и малых зеркал и небольшого застекленного прилавка, расположенного вдоль задней стены. Дверь позади прилавка была приоткрыта, и из нее в помещение магазина проникал яркий свет.